1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18

Мир кустодиевских полотен звучен и музыкален, потому что музыка всегда звучала в душе художника и потому что эпоха, в которую творил художник, была, по определению Блока, «музыкальной»; и Кустодиев, как и Блок, чувствовал нарастание «музыки революции», ее «вихри» и ее новую «гармонию». В «Большевике» и полотнах, посвященных революционным празднествам, напоенных радостной и торжественной музыкой, звучат гимны, марши и новые песни освобожденного народа.

Есть еще одна область творчества Кустодиева, связанная с музыкой,— это портреты музыкантов и артистов Шостаковича, Игумнова, Семенова, Ершова и, наконец, огромное полотно, изображающее Шаляпина на фоне «широкой масленицы» — сцену из «Вражьей силы» А.И. Серова, спектакля, который оформлял Кустодиев; он был поставлен Шаляпиным, певшим там партию Еремки. Портрет как бы вобрал в себя звучание русского народного праздника, народную творческую инициативу, народную радость. Шаляпин, показал Кустодиев, творит вместе с народом, это поистине народный художник. Таким же был и сам Кустодиев. Он как бы вобрал в своем искусстве творчество народа, чтобы вернуть полученное от него со всей щедростью, на которую он, «богатырь живописи», был способен.

И Блок и Кустодиев — художники по природе своей театральные. В театре они всю жизнь чувствуют такую же потребность, как и в музыке. Блок в своем творчестве все время стремится к перевоплощению, инобытию, двойному бытию, недаром его излюбленные герои — двойник, маска, Арлекин, шут. Кустодиев — по сути художник одной темы, он изобразитель России, России провинциальной, деревенской; ему мало станковой живописи и графики, всю жизнь его влечет к себе театр. Вот юный Кустодиев, приехавший в северную столицу из такой далекой периферии, какой тогда была Астрахань (в XIX веке она была местом ссылки, туда были сосланы Шевченко и Чернышевский), простаивает на морозе многие часы, чтобы достать билеты в театр. «Дубровский», «Фауст», «Ромео и Джульетта», «Самсон и Далила», «Конек-Горбунок»— предмет его юных восторгов, и он пишет матери в 1896 году восторженные письма о них. Мариинский театр для него — обитель небожителей.

Охваченные музыкально-театральной манией, Кустодиев и Блок действуют почти синхронно. В то время, когда Кустодиев в рваных ботинках стоит на морозе, чтобы попасть в театр, влюбленный в театр Блок бредит сценой, организует в Шахматове любительские спектакли и пробует там играть. Летом 1898 года спектакли переносятся в имение Менделеева Боблово, и Блок играет там Гамлета, Ромео, Чацкого, Самозванца в «Борисе Годунове», Дон-Жуана. Позднее он, мечтая о большой сцене, читает монологи в петербургских гостиных и ходит даже в драматический кружок.

Оставив театр для литературы, Блок не расстается с ним навсегда. Пережив актерские иллюзии, он сам начинает писать для театра. В 1906 году он пишет «Балаганчик», блистательно поставленный Мейерхольдом в театре Комиссаржевской; потом создает пьесы: «Король на площади», «Незнакомка», «Песнь судьбы»; переводит для театра «Действо о Теофиле» (поставлено в Старинном театре) и «Праматерь» (Грильпацера), разрабатывает план мистерии «Дионис Гиперборейский». Блок вращается в актерском кругу, знакомится с режиссерами В. Лужским, Э. Мейерхольдом, художником Н. Сапуновым, актерами Н. Комаровской, О. Гзовской, В. Веригиной, В. Ивановой, Е. Мунт; влюбляется в актрису Н. Волохову. Театр навсегда становится родной средой Блока, в 1907—1908 годах он пишет для журнала «Золотое руно» статьи о театре.

Молодой художник пишет театральные сцены: «Танцовщица» (1906), «В театре» (1907, 1909), «В ложе» (1912). И, наконец, новая, важнейшая встреча с театром — в 1911 году. Он, как и Блок, сам начинает работать для театра: его как знатока русской провинции приглашает в театр Незлобина Ф. Комиссаржевский. Кустодиев оформляет «Горячее сердце» Островского (1911 — 1913). Постановка обратила внимание общественности и Кустодиева вновь приглашают в театр, где он оформляет пьесу Островского «Воевода» (1913—1914) в постановке Лужского, которая отняла много сил и вдохновения художника, но не была осуществлена.

Знакомство с Лужским довольно скоро перешло в самую горячую и искреннюю дружбу. Он навсегда остался среди самых близких Кустодиеву людей. Художник рисовал В. Лужского и создал в 1914 году большой портрет, изображающий режиссера за чтением роли перед актерами.

Блок и Кустодиев, оба столь близкие театру как мастера, работающие для театра, были различны как творческие индивидуальности. В театральном искусстве Блока сложно переплелись влияние символизма, Владимира Соловьева, традиции старинной западной театральной культуры и искания современной русской гражданской и художественной мысли.

Кустодиев сформировался в русле русского реалистического искусства. Таким его знала и русская публика — в начале его творчества в театре как знатока русской провинциальной жизни, интерпретатора Островского. Далее пути поэта и художника пересекаются в Московском Художественном театре. Блок с восторгом приветствовал Художественный театр, когда в 1901 году «орал до хрипоты, жал руку Станиславского». Более всего он восхищался постановками пьес Чехова — в 1902 году смотрел «Вишневый сад», а когда посмотрел «Трех сестер», возвратился с постановки совершенно потрясенный. Поэт воспринял Художественный театр, в первую очередь, как театр Чехова, который открыл ему по-настоящему писателя. «Чехова я принял всего в пантеон своей души, — говорил Блок, — и разделил его слезы, печаль и уничтожение». Любовь к Художественному театру Блок сохранил навсегда.

В 1913 году, когда Блок пережил свое временное разочарование Художественным театром, в него пришел Кустодиев. О первом знакомстве Кустодиева с МХТом у нас нет письменных свидетельств. Занятый заказными портретами, работой над картинами, летними поездками в «Терем», болезнью и лечением, Кустодиев только дважды делится в своих письмах театральными впечатлениями: одно об игре Шаляпина в «Фаусте» в 1901 году в Мариинском театре, другое (1909) — о работе над скульптурным портретом Мейерхольда. Это означает, что Кустодиеву знакомо творчество режиссера и оно интересует художника. Иначе, что же могло вызвать в нем желание портретировать Мейерхольда? Этот портрет выполнен в свойственной Кустодиеву импрессионистической манере и весь наполнен порывом, движением, вдохновением.

Тула. Эскиз декорации к спектаклю "Блоха" по Н.С. Лескову. 1924 г.

1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18