|
|
1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12
Сколь, казалось бы, ни был прихотлив и дерзостен народный творческий гений, произведения народных мастеров гармоничны, целостны и глубинны в своей образной основе. Кустодиев бесконечно доверял народному художественному вкусу, чувствовал его чистоту и восхищался им. Его собственное искусство — вдохновенная поэма о прекрасном творчестве народа. Но в Кустодиеве жил не только поэт, но и аналитик. Он вычленил из народного искусства то, что было рождено неразвитым вкусом купечества и мещанства, то, что мы теперь называем кичем.
И не только вычленил его, но и сопоставил безошибочное чутье художника-творца в смелых и даже рискованных изобразительных решениях и вялую бесформенность, нефункциональность кича, грубо-вульгарного или приторно-сентиментального в своих потугах быть роскошно «красивым» — картина «Лунная ночь» и искусственные пальмы в «Московском трактире» (1916), глиняная рыночная скульптура и вышитый пуфик рядом с расписным сундуком в «Красавице» (1915), бумажные розы в «Купчихе с зеркалом» (1920).
Любимый мотив купеческих жанров Кустодиева — розаны. Он вводит их, как символ вкуса мещанина (розаны на обоях в «Красавице», розы в «Сцене у окна» (1921), бумажный букет роз в интерьере «Купчихи с зеркалом»), как «жестокие романсы» амурной приказчичьей лирики в любовном обиходе мещанства и купечества.
Связь Кустодиева с народной художественной культурой своеобразна. Постигая творчество народа интуитивно и анализируя его почти как исследователь, Кустодиев очень индивидуально претворил все это в собственном творчестве.
Кустодиев не был бы творческой индивидуальностью, если бы опирался только на чужой опыт, пусть даже опыт своего народа. Неповторимость, уникальность творческой натуры Кустодиева в том, что он сопоставляет, казалось бы, несопоставимое.
 |
|
Московский трактир. 1916 г.
|
Кустодиев — художник бытового жанра, но в каждодневность художник вносит монументальные, эпические начала, характеризующие исторические устои нации; привычность и упорядоченность быта художник разрушает стихией народного праздника; в обыденность вносит красочность и экстраординарность праздничного действа, расширяя этим привычные рамки и границы бытового жанра.
Б.М. Кустодиев — художник русского быта, но в очень индивидуальном его выражении. «Быт в России умер», — сказал С. Дягилев и был прав — умирал дворянский быт. Искусство К. Сомова, А. Бенуа, В. Борисова-Мусатова — это эпитафия уходящему дворянскому быту.
Быт в творчестве русских писателей и художников начала XX века был предан остракизму и унижен. Блоковское «Аптека. Улица. Фонарь» было символом безысходного однообразия, духовной скудости и ординарной пошлости русского быта.
Изобразительным эквивалентом его было «Окно парикмахерской» М. Добужинского. Апофеозом убивающей человеческую личность бездуховности был «Мелкий бес» Ф. Сологуба. Недаром он был воспринят современниками как «роман века».
Быт народа с его нищетой и убогостью известен по картинам Н. Касаткина, А. Архипова, С. Иванова и других. В противовес многим своим современникам именно в быту народа видел Б.М. Кустодиев начало социальной устойчивости и крепости, праздничности и нарядной радостности и выражал творческую одухотворенность поведения народа в его повседневной жизни
 |
|
Большевик. 1920 г.
|
Так же как свободно и непринужденно сопоставляет Кустодиев в своем искусстве каждодневное и эпическое, обыденное и праздничное, так же органически и цельно сочетает он, казалось бы, несочетаемое — достоверность и фантастику.
Произведения Кустодиева строго жизненно достоверны. Многие его работы имеют даже конкретный краеведческий адрес — в них узнается Астрахань с ее полувосточным бытом и исконно русский быт Верхнего Поволжья, культура которого была связана в сознании художника с древнейшими пластами национальной культуры, а с Волгой — главнейшей торговой магистралью Центральной России — ассоциировалось его представление об изобилии, плодородии и богатстве родины.
1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12 |