Ф. С. Богородский.
Встреча с Кустодиевым

В мае 1926 года состоялся вернисаж 8-й выставки АХРР «Жизнь и быт народов СССР», на которой было представлено две тысячи произведений... Одно из центральных мест на выставке занимали произведения Б. М. Кустодиева. Здесь были огромная «Русская Венера», «Времена года» и «Степан Разин» — всего 14 картин и десять портретных рисунков. Б. М. Кустодиев — превосходный живописец, автор широко и сочно написанных портретов—вошел в историю искусства как певец своеобразного жанра, в котором «песенный» купеческий быт украшался стилизованными дородными русскими красавицами.

«Русская Венера» была именно такой пышной красавицей, но обнаженной, с распущенными золотыми волосами, моющейся в бане...

Было известно, что Б. М. Кустодиев в течение десяти лет был прикован к креслу из-за паралича ног. Несмотря на этот недуг, причинявший художнику тяжелые страдания, Борис Михайлович создавал исключительно жизнерадостные произведения, преисполненные бодростью и волей, что становилось совершенно непонятно — откуда же брался этот неисчерпаемый оптимизм?

Только один раз в жизни мне удалось видеть этого замечательного художника. В 1926 году, за год до смерти Кустодиева, я, будучи в Ленинграде, решил его навестить. После недолгих поисков я очутился в небольшой квартире художника, жившего на Петроградской стороне.

Маленькая прихожая была увешана рисунками и этюдами. В следующей комнате в коляске сидел Борис Михайлович. Он был в халате и, видимо, занимался чтением, так как перед ним лежала толстая книга, кажется английская. Кустодиев приветливо протянул мне руку и сказал:

— Простите, что не могу встать...

Присмотревшись внимательно к больному художнику, я увидел довольно свежее, округлое лицо с пышными усами и с аккуратным пробором в волосах. В его глазах, открытых и ясных, проглядывала доверчивость и благожелательность.

Через несколько минут мы уже дружески беседовали о наших художественных делах, о московских новостях и общих знакомых... Осторожно я попытался узнать, как же пишет он свои большие полотна?

— Я, знаете ли, стал на выдумки горазд, — улыбаясь, говорил Кустодиев. — «Русскую Венеру» и «Ночной праздник на Неве» рисовал в наклонном положении, прямо как плафон расписывал! Ну, конечно, трудновато было и уставал скоро...

Быстро бежали часы теплой беседы, содержание которой, к сожалению, забылось. Помню только, что я уходил от Бориса Михайловича с приподнятым настроением и искренним чувством благодарности этому талантливейшему мастеру, чье искусство было великим творческим подвигом.

Отрывок из книги Ф. С. Богородского «Воспоминания художника» (М., «Советский художник», 1959).