1-2

Из произведений наших классиков Кустодиеву достались опять-таки вещи, которым он не мог не „сочувствовать": целый ряд небольших рассказов и повестей М. Горького (обложки эти напечатаны не были) и М. Салтыкова-Щедрина, „После бала" Л. Толстого, „Певцы" Тургенева, „Дом № 13" Короленко, иллюстрации и обложка к „Зверю" Лескова, обложка к „Тупейному художнику" его же, „Кому жить на Руси хорошо" Некрасова и др¹.

Все эти работы художник выполнял в свойственной ему иллюстративной манере, изображая на обложке тот или иной яркий момент повествования. Бесхитростный натуралистический рисунок, сразу обнажающий содержание книги, рисунок простой и убедительный как нельзя более соответствует назначению этих многотиражных дешевых изданий, долженствующих проникнуть в толщу читательской массы.

В 1926 — 1927 гг. Кустодиев, занятый театральной работой („Блоха", „Гусары и Голуби"), обложками для журналов („Красная Нива", „Красная Панорама") и гравированием, работал для Госиздата сравнительно мало (около десятка обложек и примерно столько же иллюстраций): преобладают в этих рисунках те же рабоче-крестьянские типы — кирпичник, жестянник, чеканщик, гармонист.

Чрезвычайно типичны для Кустодиева его календарные стенки, всегда привлекательные своей звонко - красочной яркостью: „Матрос", „Красноармеец", „Комсомолка", „Стенька Разин", „Яблоки" — таковы сюжеты этих произведений, отражающих излюбленные Кустодиевым живописные приемы и образы.

Сохранился ряд эскизов Кустодиева для плакатов. Некоторые из них были претворены в плакатные листы и изданы: „Ленгиз" (для Международной выставки декоративных искусств в Париже), „Смычка города с деревней" (к годовщине Октябрьской революции).

Особо следует выделить большую графическую работу, исполненную Кустодиевым еще в 1923 г. для Комитета популяризации художественных изданий, но увидевшую свет только в 1926 г. в издании Госиздата: сорок иллюстраций (и обложка) к монографии Вс. В. Воинова.

Эта работа любопытна, как опыт иллюстрирования биографии художника, своего рода графической автобиографии, отражающей наиболее памятные и дорогие художнику события, образы, пейзажи.

Превосходно изданная, отпечатанная на отличной бумаге, эта монография очень полно отражает, на ряду с живописными работами, графический oeuvre художника. Вместе с тем, она является хорошим, показательным образцом советского книгопечатания.

Из крупных иллюстрационных работ Кустодиева нужно отметить серию красочных иллюстраций к Некрасову, заказанных художнику Некрасовским музеем. Часть из них, в вариантах, была воспроизведена автолитографией в упомянутом, уже издании „Аквилона".

Подводя итоги графическому творчеству Кустодиева, подчеркнем ряд его типических свойств. Отметим, что чисто стилистические, формальные задачи мало привлекали Кустодиева, иллюстрационные достижения ранних мироискусников в области книжной графики как бы прошли мимо него. Когда они появились, Кустодиев еще очень мало работал для книги. Когда же он подошел к этой работе вплотную, переучиваться было, конечно, и поздно и незачем.

Характерно отсутствие в обложках Кустодиева синтезирующих символов, присущих декоративной графике, и отсутствие самодовлеющей орнаментации.

Книга была для него не столько вещью, требующей украшения, сколько поводом для иллюстрационной работы.

В этом отношении интересно отметить, как трактовал Кустодиев титульный лист: для него титул не был переходом от обложки к набору, т. е. более сухим и лаконичным повторением обложки, а самостоятельной композицией, которую он понимал, скорее как фронтиспис (см., например, титульные листы в „Шести стихотворениях" Некрасова, в „Настоящем пионере" Данько).

Привычка мыслить ясно и трезво, внятными и простыми образами подсказывала Кустодиеву чисто повествовательное разрешение обложки. Он всегда стремился быть как бы пособником читателя, подсказать ему определенное зрелище.

В творчестве Кустодиева в изобилии содержится то, что Ф.И. Шмидт определяет (в своей работе о предмете и границах социологического искусствоведения) как материал, поставляемый художником обществу для того, чтобы всякий мог разбираться в непрерывно поступающих восприятиях. Обилие этой „ареrception masse", становящейся „разменною монетою" в житейском обиходе не художников, весьма содействовало успеху Кустодиева как иллюстратора.

Пусть его обложки слабы по шрифту и технически вялы, в них нет зато той каллиграфичности, сухости, принаряженности, какие свойственны современной декоративной графике.

¹ О рисунках Кустодиева к произведениям Горького и Некрасова см. статьи Э.Ф. Голлербаха в журн. „Читатель и писатель", № 23, 9 июня 1928, „Красная Нива", № 29, 15 июля 1928, и в сборнике Федерации советских писателей „Некрасов", изд. „Прибой", Лг., 1928. — Ив. Л.

1-2