И. Б. КУСТОДИЕВОЙ

29 июля 1921, Старая Русса.

Милая Иринушка, не знаю, почему ты жалуешься, что не получаешь наших писем, мы тебе очень часто пишем...

Об «импрессионистах» у меня особой книги не было, есть кое-что в журналах в большом шкафу; в шкафу же карельской березы ты не ищи и вообще его не открывай, там все табак, папиросы и каталоги.

Есть еще в истории, кажется, Мутера, это в большом шкафу, видимо, наверху. Вот все, что есть по этому поводу. Приеду, достану тебе все, что тебя интересует. Если бы ты знала франц[узский] язык, я послал бы тебя к Ф[едору] Ф[едоровичу], у него есть великолепное издание как раз об импресс[ионистах] и даже с цветными репродукциями. Как я рад, что ты заинтересовалась всем этим, и жалею, что не могу сейчас быть дома и помочь тебе. 6 большом шкафу есть небольшая книжка Эмиля Бернара о Сезанне, — очень интересная. Там же, в числе небольших книг, прямо перед глазами найдешь путеводитель по Эрмитажу Алекс[андра] Бенуа в красном переплете. Они все стоят рядом, — «Старый Петер6[ург]», «Кострома» и «Эрмитаж». К сожалению, № «Аполлона» не могу тебе подарить, так как без одного номера весь комплект будет нарушен. Так как шкафы рядом, то всегда можешь его взять и смотреть. «Самый лучший Гоген» был у Щукина, была ли ты там? Целая стена чудесных его картин. Вся его прелесть — в яркой и звучной гамме цветов. Ну, приеду — поговорим. Целую тебя и советую переменить твое пессимистическое настроение на радостное, оптимистическое, так как изучать импрессион[истов] и быть печальной нельзя, ибо импресс[ионизм] — весь солнце, радость, движение — а это все как раз дает радость и бодрость. Это явление в живописи как раз и было протестом против черных, скучных, безрадостных картин до него. Из темных пыльных мастерских картину вынесли на природу, на свет, стали прямо писать настоящее солнце, с живого солнца — залили картины светом и радостью. И сами они всегда производят впечатление этой радости жизни, радости от случайно упавшего луча солнышка, рефлекса зелени на обнаженном теле, синего неба, красного заката, когда все кругом окрашивается в красный цвет и предметы теряют свой обычный вид, кажутся, дают впечатление (impression) необычное, некаждодневное.

И вот, первое время импрессионизм и стал заниматься этим изучением цвета, который различен от разного освещения солнцем природы и предметов. Один и тот же белый дом утром имеет одну окраску, днем другую, вечером и ночью еще свою, не похожую на свой естественный цвет. В сущности он даже никогда не бывает строго белым, так как постоянно меняет свою окраску, вернее, оттенок. И так все предметы. — Вот это-то многообразие цветов и желание [их] уловить, как можно точнее в данный момент, и было задачей импрессионистов...

ГРМ, ф. 26, ед. хр. 18, лл. 44—46.