Радуйся, Царь Иудейский!

«Радуйся, Царь Иудейский!» - это евангельский сюжет Страстного цикла. Когда суд над Иисусом Христом был свершён Понтием Пилатом, Христа бичевали, а затем римские солдаты отвели Его в преторию и, продолжая издеваться, нарядили шутовским царём.

«И, раздевши Его, надели на Него багряницу. И, сплетши венец из терна, возложили Ему на голову и дали Ему в правую руку трость; и, становясь пред Ним на колени, насмехались над Ним, говоря: радуйся, Царь Иудейский! И плевали на Него и, взявши трость, били Его по голове» (Мф. 27:28— 30; см. также Мк. 15:16-20; Ин.19:2-3). Эти жестокие издевательства основывались на том, что когда Иисус въезжал в Иерусалим, жители восторженно приветствовали его, называя «Царь Израилев», так как пророки предсказали грядущий приход израильского царя (Зах. 9:9). Но сам Иисус титул царя себе не присваивал и не называл себя так.

Когда же Понтий Пилат задал Иисусу вопрос: «Ты Царь Иудейский?», на это Христос ответил ему: «Ты говоришь» (Мф. 27:11; Мк. 15:2; Лк. 23:3). Затем Христос разъяснил свой ответ: «Царство Мое не от мира сего» (Ин. 18:36). Он имел в виду под этими словами, что он не является угрозой для римского кесаря.

Картина Ивана Крамского

У русского художника Ивана Николаевича Крамского (1837 – 1887) есть картина «Радуйся, царю Иудейский!» (другое название «Хохот»). Он работал над ней несколько лет – с 1877 по 1882 годы. Но картина не получалась, потому что художник, исходя из своих социальных убеждений, пытался истолковать философский евангельский сюжет как социальную драму, провести параллель с событиями русской политики. Такая профанация Евангелия исказила художественное решение произведения, и превратила полотно в карикатуру.

В письме к И.Е. Репину художник пытается объяснить свой замысел, описывая увиденную им в воображении сцену: «Римские солдаты... тихонько хлопают в ладоши, чем дальше от интеллигенции, тем шумнее веселость, и на низменных ступенях развития гомерический хохот. Он (Христос) бледен как полотно, прям и спокоен, только кровавая пятерня от пощечины горит на щеке». И в этом же письме художник делает свой «политический» вывод: «Мой бог — Христос, величайший из атеистов, человек, который уничтожил бога во вселенной и поместил его в самый центр человеческого духа и идет умирать спокойно за это». Конечно, после таких «крамольных» заявлений художнику было уже не до живописи.