В. В. МАТЭ

9 aпр[еля] 1904, Мадрид.

Дорогой Василий Васильевич,
Четвертый день, как мы со Шмаровым живем в Мадриде и работаем в музее Прадо — пишем с Веласкеза. Какой это был удивительный художник, для него, кажется, ничего не было невозможного. Тонкий и вместе с тем удивительно простой рисунок. Живопись то сильная, энергичная, с широкими мазками, целой грудой красок, то нежная, еле уловимая, легкими лессировками. У него почти нет портрета, писанного одной и той же манерой... И в красках он не один и тот же — то коричневый, то серебристо-розовый. И, действительно, только здесь его можно увидать и понять, насколько голов он выше других.

Второй мастер, который совершенно неожиданно оказывается обладающим почти всеми современными знаниями импрессионизма — это Гойя. Его вещей здесь очень много — тонко написанные портреты, с совершенно живыми лицами в серых живых цветах, масса эскизов — чудные рисунки к офортам, бои быков, какие-то большие эскизы каких-то чудищ, страшных рож, которые куда-то летят, орут, дерутся и свиваются в клубки... В музее много Тициана, Ван-Дика, Рубенса — очень неважного. Очень интересен и своеобразен Эль Греко; портреты, писанные почти одной черной краской, но очень смело и жизненно. Много работ Рибейры — и здесь он такой сильный, могучий. Бесподобный рисунок с энергичными формами...

ГРМ, ф. 70, ед. хр. 9, лл. 46-48.