|
|
Борис Кустодиев
1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18
Почта:
"Милая Юля,
Получил я твое письмо сейчас с этой ужасной новостью - умер милый Серов, умер наш лучший, чудесный художник-мастер. Как больно все это - как не везет нам на лучших людей и как быстро они сходят со сцены... Меня это все взволновало очень, я так ясно его вижу живым, хотя давно мы с ним последний раз виделись - весной в Петербурге.
Шлю сегодня телеграмму его жене, хотя не знаю адреса - но думаю, что дойдет, его ведь все знали в Москве.
 |
|
Утро. Б. Кустодиев, 1904 г. | А у нас пасмурная погода - снег, туман, ветер, так неприятно и тоскливо.
Вероятно, его уже похоронили вчера - как это ужасно... Как несправедлива эта смерть в самой середине жизни, когда так много можно еще дать, когда только и начинают открываться широкие и далекие горизонты".
Как трагически звучат эти слова из письма Кустодиева к жене Юлии Евстафьевне, написанные им самим, тяжко, неизлечимо больным!
Ведь художнику было всего 33 года в ту пору, когда он лежал в лечебнице далекого швейцарского курорта Лейзена, месяцами прикованный к постели.
Тяжелые, безысходные мысли порою одолевали его:
"Прислала ты письмо, которое растревожило мои старые раны, - все эти вечно старые и вечно новые вопросы, которые и меня самого мучают не меньше тебя. Ты вот пишешь про чувство одиночества, и я вполне это понимаю - оно у меня еще усиливается: сознанием, что я нездоров, что все, чем другие живут, для меня почти уже невозможно... В жизни, которая катится так быстро рядом и где нужно себя всего отдать, участвовать я уже не могу - нет сил. И еще больше это сознание усиливается, когда я думаю о связанных со мной жизнях - твоей и детей. И если бы я был один - мне было бы легче переносить это чувство инвалидности".
Духовная крепость и сильный характер волжанина оберегали Бориса Михайловича.
Мгновения упадка и хандры сменялись днями, полными уверенности и подъема:
"Правда, несмотря на все, я иногда удивляюсь еще своей беспечности и какой-то, где-то внутри лежащей, несмотря ни на что, радости жизни, - просто вот рад тому, что живу, вижу голубое небо и горы - и за это спасибо, И не останавливаюсь долго на мучающих, неразрешимых вопросах. Да, этого всего не опишешь в письмах на нескольких листочках бумаги..."
В один из таких добрых дней, когда недуг немного отпустил художника, Кустодиев начинает, несмотря на запреты врачей, писать картину.
Этому полотну было суждено стать вехой на творческом пути художника. Здесь, на чужбине, он, подобно Гоголю, особенно ярко ощутил красу родной земли. Он мог повторять слова великого писателя:
"Теперь передо мною чужбина, вокруг меня чужбина, но в сердце моем Русь, не гадкая Русь, но одна только прекрасная Русь".
1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18 |