К. С. Петров-Водкин.
Памяти Кустодиева

С Борисом Михайловичем я познакомился в 1909 году, сразу по возвращении из-за границы. Знакомство и первые встречи произошли на выставке «Мир искусства». Общее у нас было то, что мы оба — волжане и нам обоим особенно близки и дороги родные мотивы. В Борисе Михайловиче меня всегда поражала пытливость к разговорам о живописи, охотником до которых он был до самой смерти. Его идеалом при наших беседах было Итальянское Возрождение. Как художника, меня больше всего захватывали его фигурные пейзажи; я считаю, что в них он был лучше всех.

За восемнадцать лет знакомства и дружбы мне чрезвычайно нравилась и увлекала в Борисе Михайловиче его удивительная, ни с чем не сравнимая жажда жизни, солнца, красок, он всегда был бодр, энергичен, так что я в тяжелые годы после революции приходил к нему освежиться, набраться энергии и отдохнуть.

Сам он был каким-то удивительным человеком, во время самой тяжелой болезни стоило заговорить с ним о Тициане, как он буквально оживал, делался точно здоровым и много и увлекательно говорил. Его я считаю верным отпрыском по репинской линии, принявшим западную отшлифовку.

В русской и мировой живописи Борис Михайлович оставит глубокий и яркий след, как несравнимый изобразитель русского быта, вернее, праздничного быта России. Для меня он был невероятным явлением, перед которым мы, здоровые люди, совершенно терялись.

Перед самой смертью, по инициативе Бориса Михайловича, мы должны были обменяться портретами, я нарисовать его, он — меня. Первым начал работать я, и портрет Бориса Михайловича почти готов, надо было еще два сеанса. Теперь я его закончу на память и по фотографическим материалам...

Заметка К. С. Петрова-Водкина написана в мае 1927 года для «Красной газеты». Опубликована в подборке «Ленинградские художники о Кустодиеве» 29 мая 1927 года. Печатается с незначительными сокращениями.